Что согласно фрейду включает в себя совесть. Зигмунд Фрейд - Недовольство культурой. Дурная совесть. Что делать, если мучает совесть

Фрейд выводил феномен совести из первородного греха, совершенного пралюдьми, - убийства первобытного “отца”. Сексуальное соперничество детей с отцом привело к тому, что они у истоков истории решили избавиться от него. Вот почему дети убили главу рода, а затем закопали его. Однако этот поступок не прошел для них бесследно. Страшное преступление пробудило раскаяние. Дети поклялись больше не совершать таких деяний. Так произошло, по Фрейду, рождение человека из животного. Раскаяние породило и феномен культуры как средства преодоления навязчивых видений.

Но как могло проявить себя чувство, которое прежде не было свойственно человеку? На этот вопрос Фрейд отвечает: “Я должен утверждать, как бы парадоксально это ни звучало, что чувство вины существовало до поступка….Людей этих с полным правом можно было бы назвать преступниками вследствие сознания вины”. По убеждению Фрейда темное ощущение изначальной вины имело своим источником комплекс Эдипа.

Врожденное бессознательное влечение вызывало грех, который оказался поворотным пунктом в антропогенезе, перводвигателем человеческой истории. Фрейд подчеркивал, что “совесть, теперь являющаяся наследственной душевной силой, приобретена человечеством в связи с комплексом Эдипа”. Совершив коллективное преступление, пралюди соорганизовались в экзогамный род, то есть обрели способность к социальной жизни, что и содействовало превращению животного в человека.

Пожалуй, стремление Фрейда преодолеть эволюционно-орудийную концепцию культурогенеза заслуживает внимания. Он пытается подойти к этой проблеме через истолкование психической деятельности человека как существа, не обладающего феноменом совести. Эволюция, таким образом, выглядит как такой процесс, в ходе которого выявляется нечто радикально иное, хотя и заложенное в поступательном движении живой материи.

Фрейд считал, что ему удалось найти источник социальной организации, моральных норм и, наконец, религии в акте отцеубийства. Он понимал под человеческой культурой все то, чем человеческая жизнь возвышается над своими животными условиями и чем она отличается от жизни животных. Культура, по его мнению, демонстрирует две свои стороны. С одной стороны, она охватывает все приобретенное людьми знание и умение, дающее человеку возможность овладеть силами природы и получить от нее материальные блага для удовлетворения своих потребностей. С другой стороны, в нее входят все те установления, которые необходимы для упорядочения взаимоотношений между собой, а особенно для распределения достижимых материальных благ.

Каждая культура, по словам Фрейда, создается принуждением и подавлением первичных позывов. При этом у людей имеются разрушительные, следовательно, противообщественные и антикультурные тенденции. Этот психологический факт имеет решающее значение для оценки человеческой культуры. Культурогенез, следовательно, обусловлен наложением запретов. Благодаря им культура безвестные тысячелетия назад начала отделяться от первобытного животного состояния.

Речь идет о первичных позывах кровосмешения, каннибализма и страсти к убийству. Главная задача культуры, по Фрейду, настоящая причина ее существования в том и состоит, чтобы защищать нас от природы. Фрейд считал, что религия оказала культуре огромные услуги. Она активно содействовала укрощению асоциальных первичных позывов.

Фрейд пытается соединить собственную концепцию культурогенеза с представлениями об орудийно-эволюционном характере антропогенеза. “Заглядывая достаточно далеко в прошлое, можно сказать,- пишет он,- что первыми деяниями культуры были – применение орудий, укрощение огня, постройка жилищ. Среди этих достижений выделяется, как нечто чрезвычайное и беспримерное,- укрощение огня, что касается других, то с ними человек вступил на путь, по которому он с тех пор непрерывно и следует: легко догадаться о мотивах, приведших к их открытию”.

Теперь поставим вопрос: достоверна ли прежде всего этнографическая версия Фрейда? Этнологи того времени – от У.Риверса до Ф.Боаса, от А.Кребера до Б.Малиновского отвергали гипотезу основоположника психоанализа. Они отмечали, что тотемизм не является древнейшей формой религии, что он не универсален и далеко не все народы прошли через тотемическую стадию, что среди нескольких сот племен Фрезэр нашел только четыре, в которых совершалось бы ритуальное убийство тотема и т.д. Вся эта критика не произвела никакого впечатления ни на Фрейда, ни на его последователей.

Первобытный грех Фрейд связывает с происхождением амбивалентной психики социальных существ. Но ведь если бы этой амбивалентной психики не было до “греха”, значит, не было бы и никакого греха,- подчеркивает Ю.М.Бородай. Были бы просто звери, пожирающие друг друга “без зазрения совести”. “Фрейд пытался генетически объяснить социальную психику человека (совесть), но он целиком остался внутри магических кругов этой раздвоенной психики – самосознания, обреченного “из кожи вон лезть”, пытаясь распутать клубок враждующих вожжделений, подглядывать внутрь себя, противопоставлять себя самому себе в качестве внешней цели и подавлять в себе внутреннего врага этого созидания, вновь низвергаться в хаос и возрождаться вновь.”

Психика человека еще на животной стадии амбивалентна. Фрейд подчеркивает, что мы ничего не знаем о происхождении этой амбивалентности. Коли так, неясно, какова реальная причина тех действий прачеловека, которая привела к появлению феномена совести. Если же не удается объяснить генезис нравственности, то и теория культурогенеза оказывается абстрактной. Ведь она целиком строится на факте благоприобретения совести.

Фрейд связывает генезис культуры с животностью человека, с тем, что люди наделены звероликой природой. При этом сама культура оказывается средством обуздания животных инстинктов. Однако даже в русле психоанализа, в наследии учеников Фрейда эта концепция оспаривается. В частности, Фромм указывает на прямо противоположную тенденцию: именно история, культура раскрыли в человеке некие разрушительные потенции. Стало быть, психоаналитическая версия культурогенеза выглядит малоубедительной.

Многие европейские философы и культурологи усматривают источник культуры в способности человека к игровой деятельности. Игра в этом смысле оказывается предпосылкой происхождения культуры. Различные версии такой концепции находим в творчестве Г.Гадамера,Е.Финка,Й.Хейзинги. В частности, Г.Гадамер анализировал историю и культуру как своеобразную игру в стихии языка, внутри которой человек оказывается в радикально иной роли, нежели та, которую он способен нафантазировать.

Голландский историк культуры Й.Хейзинга в книге “ Homo Ludens ” отмечал, что многие животные любят играть. По его мнению, если проанализировать любую человеческую деятельность до самых пределов нашего познания, она покажется не более чем игрой. Вот почему автор считает, что человеческая культура возникает и развертывается в игре. Сама культура носит игровой характер. Игра рассматривается в книге не как биологическая функция, а как явление культуры и анализируется на языке культурологического мышления.

Бессмысленный поступок! Я увидел,
Как муравей ест сахарный песок
И муравьишку бедного обидел,
И пожиранье сахара пресёк.

Бессмысленный поступок! Это совесть
Меня грызет. Я сам себе не рад.
И муравьям пожертвовать готовлюсь
Свое богатство - сахар-рафинад.

Иван Хлюпов.
"Соло на Виттгенштейне".

Мораль - это совокупность определенных нравственных норм и правил, призванных регулировать социальные отношения (отношения между людьми).

Совесть - это душевная боль, возникающая при нарушении тех или иных моральных принципов. Чувство нравственной ответственности за своё поведение перед окружающими людьми, обществом.

Однажды со мной приключилась интересная история. Проходя по одной, довольно людной улице, я наткнулся на умирающего котенка. Голова у него была разбита, один глаз почти полностью вывалился из глазницы. Котенок лежал в небольшой кровавой лужице. Все это происходило напротив детского садика и малыши, которых родители забирали домой, с интересом смотрели на необычное для них зрелище. Что произошло с котенком, я так и не понял. До ближайшей дороги, было метров тридцать-сорок, а значит, попасть под машину он не мог. Когда я проходил мимо, котенок несколько раз дернул задней лапкой. Он умирал, но был еще жив.

Разумеется, первым моим движением, чисто рефлекторным, было подойти и попытаться помочь умирающему животному. Однако дальше эмоционально-мыслительного акта этот порыв себя не проявил. Внешне абсолютно спокойный, я прошел мимо, сел в машину и уехал. «Что я мог сделать?..» - думал я всю оставшуюся дорогу. И прекрасно понимал, что абсолютно ничего.Однако неприятный осадок в душе от этого только усиливался. Было почему-то до невозможности жутко. Живое существо умирает у всех на глазах, а люди равнодушно проходят мимо, словно и не замечая ничего…

Сейчас, мысленно возвращаясь к той истории, я пытаюсь проанализировать свои чувства. Было ли мое переживание банальнейшим угрызением совести, или же я, совершенно не отдавая в этом отчета, представил себя на месте умирающего животного, и равнодушие идущих мимо людей меня оскорбляло, наполняя душу страданием и обидой?..

«Угрызения совести, - говорил Ницше, - такая же глупость, как грызня собакой камня».

Полностью с ним в этом согласен. То, что мы привыкли называть Совестью, не более чем внутренний конфликт между заложенными в наше подсознание определенными моральными установками и несоответствующими этим установкам мыслями или поступками .

Мораль, или нравственность, есть элемент общественного сознания, при помощи которого Общество регулирует взаимоотношения между индивидами.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что нравственные критерии, выработанные Социумом, весьма далеки от совершенства. И уж конечно такая мораль не имеет ничего общего с Высшей, Божественной «Моралью».

С точки зрения человека посредственного Высшая мораль окажется полным отсутствием какой бы то ни было морали вообще. Для человека же духовно развитого становится совершенно неприемлемой мораль обычная, которую ему прекрасно заменяет Интуиция. Именно поэтому, оказавшись в какой-либо малоприятной ситуации, я уже давно не испытываю угрызений совести, а просто делаю соответствующие выводы...

По тому же Фрейду, совесть - это изменённый страх наказания. Совесть по Фрейду - механизм подавления желаний, который формируется культурой. «Чем добродетельнее человек, тем подозрительнее его совесть».

Негативное отношение к совести высказывал также Ницше, который ассоциировал совесть с жестокостью и местью, направленных человеком на самого себя и ведущих к удвоению страдания. «Совесть - атрибут посредственности, людей слабых и завистливых». У сильного человека, говорит Ницше, нет совести.

Что касается непосредственно ВЫСШЕЙ МОРАЛИ и связи с Богом...

С Богом нас очень много чего связывает. Сложнее, наверное, найти то, что нас с Ним НЕ связывает...

И совесть в этой «связи с Богом» - играет одну из самых последних ролей...

Главное возражение, наиболее часто мне выдаваемого самыми разными людьми: «Нет совести - все дозволено?..»

Отвечаю…

Для многих «все дозволено» и с наличием совести!

Достаточно лишь ввести некие корректировки в заложенный в голову «моральный алгоритм» - и дело сделано! С криком «Аллах акбар!» и поясом Шахида - в толпу народа...

Совесть, это палка о двух концах!

Смотря какой «алгоритм совести» заложен в голову человека... ;)

Беда как раз в том и заключается, что этот «алгоритм совести» пишет в наши головы КТО-ТО ДРУГОЙ , но не сам человек...

Человеку, достаточно развитому духовно, эти «алгоритмы совести», написанные другими людьми- не нужны!

Он живет, повинуясь высшим, БОЖЕСТВЕННЫМ законам. Которые невозможно интерпретировать и так, и эдак. Которые универсальны, как язык математики, и доступны любому достаточно развитому духовно существу...

У тех, у кого в голове очень силен «алгоритм совести», у того - можно сказать, что своей головы на плечах вообще нет!

Своя голова на плечах появляется именно тогда, когда человек начинает перепросматривать всё то, что понапрограммировало ему в голову ОБЩЕСТВО и сам переписывает этот код в своей голове.

Появление же угрызений совести - как раз и есть индикатор того, что в данный момент у человека происходит внутренний конфликт между заложенными в его подсознание определенными моральными установками (то есть - чужими программами) и несоответствующими этим установкам мыслями или поступками самого человека!

Еще одно возражение: «У террористов тоже, наверняка, при убийстве людей в душе что-то ёкает, но это "ёк" настолько слаб, что не может воспрепятствовать плохим поступкам»…

Ответ…

В том-то и дело, что НЕТ!

Мозг того же шахида так запрограммирован ЕГО социумом, что для него убийство неверных во время джихада, это не просто «не плохое», это ОЧЕНЬ ДАЖЕ ХОРОШЕЕ дело! Правильное и богоугодное!

Его совесть глодала бы всю оставшуюся жизнь, если бы вдруг теракт сорвался и он никого не убил бы! Вот такая она - совесть…;-)

Очень часто задаваемый вопрос: «Можно ли развиваться духовно без совести?»

В некоторых своих работах, в частности, в «Недоволь­стве культурой» Фрейд подчеркивал, что на возникнове­ние чувства вины психоаналитики смотрят по-иному, чем это обычно делают психологи. Так, согласно расхожему представлению, человек чувствует себя виновным тогда, когда он совершил какое-то деяние, признаваемое злом. Но подобное представление мало что проясняет в отноше­нии возникновения чувства вины. Поэтому иногда добав­ляют, что виновным является также и тот человек, кото­рый не сделал никакого зла, но имел соответствующее на­мерение совершить определенное деяние, ассоциирую­щее со злом. Однако и в том, и в другом случае предполага­ется, что человеку заранее известно зло как нечто дурное, что необходимо исключать до его исполнения. Такое представление о возникновении чувства вины основыва­ется на допущении, что человек обладает некой изначаль­ной, естественной способностью к различению добра и зла.

Фрейд не разделял подобного представления ни об изна­чальной способности к различению добра и зла, ни о возник­новении на основе такого различения чувства вины. Он исхо­дил из того, что часто зло не является ни опасным, ни вредным для человека. Напротив, оно подчас приносит ему удовольствие и становится для него даже желанным. Исходя из такого понимания зла, основатель психоанали­за выдвинул положение, согласно которому различение между добром и злом происходит не на основе какой-то врожденной, внутренней способности человека, а в результа­те того воздействия на него, которое осуществляется извне. Но, чтобы поддаться какому-то внешнему воздействию, человек должен иметь определенный мотив, определяю­щий данное воздействие на него. Такой мотив, по мнению Фрейда, обнаруживается в беспомощности и зависимости человека от других людей, и он является ни чеминым, как страхом утраты любви. Будучи зависимым от другого, чело­век оказывается перед лицом угрозы того, что понесет на­казание со стороны лица, некогда любившего его, но в силу каких-то причин отказавшего ему в своей любви и вследст­вие этого способного проявить свое превосходство и власть в форме какой-либо кары. «Поначалу, таким образом, зло

есть угроза утраты любви, и мы должны избегать его из страха такой утраты. Неважно, было ли зло уже совершено, хотят ли его совершить: в обоих случаях возникает угроза его раскрытия авторитетной инстанцией, которая в обоих случаях будет карать одинаково» .

У ребенка страх утраты любви очевиден, поскольку он боится, что родители перестанут любить его и будут строго наказывать. У взрослых людей также наблюдается страх утраты любви с той лишь разницей, что на место отца, ма­тери или обоих родителей становится человеческое сооб­щество. Все это означает, что страх утраты любви или «со­циальный страх» может восприниматься не только в каче­стве питательной почвы для возникновения чувства вины, но и являться основанием для его постоянного усиления. Однако Фрейд не столь односторонен в оценке подобной ситуации, как это может показаться на первый взгляд. В его представлении в психике человека происходят зна­чительные изменения по мере того, как происходит инте-риоризация авторитета родителей и человеческого сооб­щества. Речь идет о формировании Сверх-Я, об усилении роли совести в жизни человека. С возникновением Сверх-Я ослабляется страх перед разоблачением со сторо­ны внешних авторитетов и в то же время исчезает различие между злодеянием и злой волей, поскольку от Сверх-Я не­возможно скрыться даже в своих мыслях. Это приводит к возникновению нового соотношения между совестью че­ловека и его чувством вины, поскольку, в представлении Фрейда, Сверх-Я начинает истязать внутренне сопряжен­ное с ним Я и ждет удобного случая, чтобы наказать его со стороны внешнего мира.

Все эти соображения о соотношении страха, совести и вины были высказаны Фрейдом в работах 20-х годов. Од­нако уже в исследовании «Тотем и табу» он говорил о «со­вестливом страхе», признаке страха в чувстве вины, созна­нии вины табу и совести табу, как самой древней форме, в которой проявляются нравственные запреты. Именно в этом исследовании онлоднял вопрос о происхождении и природе совести, считая, что, подобно чувству вины, со­весть возникает на почве амбивалентности чувств из опре­деленных человеческих отношений, с которыми связана эта амбивалентность. Согласно его воззрениям, табу мож­но рассматривать в качестве веления совести, нарушение которого ведет к возникновению ужасного чувства вины.

«Совесть представляет собой внутреннее восприятие не­допустимости известных имеющихся у нас желаний; но ударение ставится на том, что эта недопустимость не нуж­дается ни в каких доказательствах, что она сама по себе не­сомненна» .

Такое понимание совести имеет общие точки соприкос­новения с категорическим императивом Канта как неким законом нравственности, благодаря которому поступок че­ловека является объективно необходимым сам по себе, без соотнесения его с какой-либо иной целью. Фрейд воспринял кавтовскую идею о категорическом императиве, полагая, что в психологическом плане таковым является уже табу, играющее важную роль в жизни первобытных людей. Если Кант говорил о нравственном законе, то основатель психоанализа не прочь рассматривать категорический императив в качестве особого психического механизма, всецело предопределяю­щего или корректирующего деятельность человека.

В своей «овнутренной» ипостаси этот императив пред­ставляется Фрейду не чем иным, как совестью, способст­вующей вытеснению и подавлению природных влечений человека. Ведь в общем плане для основателя психоанализа нравственность - это ограничение влечений. Поэтому и со­весть как нравственная категория соотносится им с огра­ничениями влечений и желаний человека. Но является ли совесть божественной по своему происхождению, как на­стаивают на этом религиозные деятели, или она имеет вполне земное происхождение и связана с историей разви­тия человека и человечества? Дана ли нам совесть изнача­льно от рождения, или она формируется постепенно в процессе человеческой эволюции?

Проводя аналогию между категорическим императивом Канта как нравственном законе и совестью как не нуждаю­щемся ни в каком доказательстве внутреннем восприятии-недопустимости проявления имеющихся у человека сексуа­льно-враждебных желаний, Фрейд в то же время ссылался на клинические данные и наблюдения за детьми, свидетельст­вующие о том, что совесть не всегда является постоянным источником внутреннего давления на человека и что она не дана ему первоначально от рождения. Так, у подверженных меланхолии пациентов совесть и мораль, данные будто бы от Бога, обнаруживаются как периодические явления. У мале­нького ребенка нет никаких нравственных тормозов против его стремления к получению удовольствия, и можно было бы

сказать, что он от рождения аморален. Что касается совести, то, по выражению Фрейда, здесь Бог поработал «не столь много и небрежно», поскольку у подавляющего большин­ства людей она обнаруживается в весьма скромных разме­рах. Тем не менее, как и в случае более позднего призна­ния за религией части исторической правды, основатель психоанализа готов согласиться с тем, что в утверждениях о божественном происхождении совести содержится доля правдоподобия, но не метафизического, а психического ха­рактера. «Мы, - подчеркивал он в лекциях по введению в психоанализ, - ни в коей мере не отрицаем ту часть пси­хологической истины, которая" содержится в утвержде­нии, что совесть - божественного происхождения, но это положение требует разъяснения. Если совесть тоже явля­ется чем-то «в нас», то это ведь не изначально» . Обращаясь к осмыслению психических механизмов, связанных с наличием совести у человека, Фрейд перешел от рассмотрения истории возникновения табу, различного рода запретов, налагаемых на индивида извне, к раскры­тию того «овнутрения» нравственных предписаний, бла­годаря которым кантовский категорический императив как нравственный закон становится индивидуально-лич­ностным достоянием каждого человеческого существа. Согласно основателю психоанализа, именно с появлени­ем запретов, заповедей и ограничений постепенно начал­ся отход человека от первоначального своего животного состояния.

В процессе развития человеческой цивилизации налага­емые извне заповеди и запреты с их непременным ограниче­нием свободного самовыражения естественных влечений стали внутрипсихическим достоянием человека, образовав особую инстанцию Сверх-Я, выступающую в качестве мора­льной цензуры, или совести, соответствующим образом кор­ректирующей его жизнедеятельность и поведение в реаль­ном мире. Рассматривая эволюционный путь развития чело­века, Фрейд писал в работе «Будущее одной иллюзии»: «Не­верно, что человеческая психика с древнейших времен не развивалась и, в отличие от прогресса науки и техники, се­годня все еще такая же, как в начале истории. Мы можем здесь привести один пример этого психического прогресса. Наше развитие идет в том направлении, что внешнее при­нуждение постепенно уходит внутрь, и особая психическая инстанция, человеческое Сверх-Я, включает его в число сво-

Их заповедей. Каждый ребенок демонстрирует нам процесс подобного превращения, благодаря ему приобщаясь к нрав­ственности и социальности» .

Говоря о подобном прогрессе в развитии человеческой психики, Фрейд имел в виду прежде всего образование и усиление Сверх-Я, как ценного психологического приобре­тения культуры, способствующего, за небольшим исклю­чением, внутреннему запрещению реального проявления бессознательных желаний, связанных с инцестом, канни­бализмом, кровожадностью. Вместе с тем он был вынуж­ден констатировать, что по отношению к другим бессозна­тельным желаниям „человека этот прогресс не является столь значительным, поскольку значительное число лю­дей повинуется нравственным требованиям и запретам скорее в силу угрозы наказания извне, нежели под влия­нием совести. Они соблюдают нравственные предписания лишь под давлением внешнего принуждения и то до тех пор, пока угроза наказания остается реальной. «Бесконеч­ное множество культурных людей, отшатнувшихся бы в ужасе от убийства или инцеста, не отказывает себе в удов­летворении своей алчнбсти, своей агрессивности, своих сексуальных страстей, не упускает случая навредить дру­гим ложью, обманом, клеветой, если может при этом оста­ться безнаказанным; и это продолжается без изменения на протяжении многих культурных эпох» .

Констатация столь прискорбного положения в облас­ти нравственности современных людей, значительная часть которых не обременена совестью до такой степени, чтобы не совершать аморальные поступки в случае ослаб­ления внешних запретов, не освобождала Фрейда от ис­следовательской задачи, связанной с осмыслением функ­ций Сверх-Я. Напомню, что, помимо того, что Сверх-Я выступало у Фрейда в качестве идеала, оно также рассмат­ривалось в психоанализе как воплощающее в себе две ипо­стаси: совесть и бессознательное чувство вины. Размыш­ляя над деятельностью Сверх-Я, Фрейд показал, что в функциональном отношении оно двойственно, поскольку олицетворяет собой не только требования долженствова­ния, но и запреты. Требования долженствования диктуют человеку идеалы, в соответствии с которыми он стремится быть иным, лучшим, чем он есть на самом деле. Внутрен­ние запреты направлены на подавление его темной сторо­ны души, на ограничение и вытеснение бессознательных

естественных желаний сексуального и агрессивного ха­рактера.

Таким образом, раздвоение и конфликтность между бессознательным и сознанием, Оно и Я, дополнялось, в понимании Фрейда, неоднозначностью самосознания, разноликостью Сверх-Я, в результате чего психоаналити­чески трактуемый человек действительно предстает в об­разе «несчастного» существа, раздираемого множеством внутрипсихических противоречий. Основатель психоана­лиза фиксирует двойственность человеческого существа, связанную с естественной и нравственной детерминацией его жизнедеятельности, и в этом плане делает шаг вперед, по сравнению с крайностями антропологизма и социоло­гизма, свойственными различным школам, представители которых отличались односторонним видением человека. Однако в попытках объяснения этой двойственности он наткнулся на такие нравственные проблемы, психоанали­тическая интерпретация которых привела к трудностям методологического и этического характера, на что частич­но уже было обращено внимание. Не случайно в его пони­мании человек предстает мечущимся не столько между должным и сущим, что в принципе способствует форми­рованию критического отношения индивида к своему окружению, сколько между желаниями и запретами, иску­шением их нарушить и страхом перед возможным наказа­нием, что предполагало прежде всего обращение к психи­ческим механизмам нервнобольных, у которых как раз и наблюдалось подобного рода раздвоение.

Интересно отметить, что фрейдовское понимание чело­века, преломленное через призму психоаналитической трак­товки нравственных его оснований, оказалось весьма близ­ким тому толкованию, которое было дано несколькими де­сятилетиями ранее датским философом Сореном Киркего-ром. Оба исследователя стремились постичь суть вины, рас­каяния, совести и страха человека, то есть тех его мораль­но-нравственных импликаций, которые делали его сущест­вование проблематичным, разорванным, нестабильным. При этом оба они апеллировали к бессознательному.

В разделе данной работы, посвященной пониманию Фрейдом проблемы страха, обращалось внимание на не­которые сходства и различия его представлений о страхе с соответствующими размышлениями Киркегора на эту

Тему. Здесь же речь идет о некоторых их представлениях, связанных с нравственной проблематикой.

Так, Киркегор рассматривал бессознательное этиче-ркое,акцентируя внимание на его двойственной природе. «Бессознательное этическое, - замечал он, - помогает каждому человеку; но вследствие именно бессознательно­сти помощь этического как бы принижает человека, от­крывая ему ничтожество жизни...» . Фрейд обращался к исследованию бессознательного психическо­го в различных его ракурсах, в том числе и в его нравствен­ных импликациях, полагая, что «есть лица, у которых са­мокритика и совесть, то есть психическая работа с безу- -словно высокой оценкой, являются бессознательными и, будучи бессознательными, производят чрезвычайно важ­ное воздействие» .

Как тот, так и другой описывали морально нравствен­ные императивы с целью лучшего понимания природы че­ловека. Кроме того, оба придерживались тройственного деления психики. Киркегор различал «тело», «дух» и «душу». Фрейд говорил об Оно, Я и Сверх-Я. Оба пытались понять взаимосвязи между наслаждением и долгом, стремлением к удовлетворению влечений и мораль­но-нравственными императивами, налагающими запреты и ограничения.

Вместе с тем при всей схожести их позиций киркего-ровское и фрейдовское понимание этической проблема­тики отличалось друг от друга. И дело даже не в том, что тройственное деление психики человека осуществлялось ими по разным основаниям, в результате чего было бы не­правомерным проводить безоговорочные параллели меж­ду выделенными им составными частями психики или отождествлять понятие человеческого «духа» у Киркегора с концептом Я у Фрейда, как это имело место, например, в исследовании П. Коула, посвященном сравнительному анализу теоретических позиций обоих мыслителей .

Более важно другое, а именно то, что Киркегор и Фрейд по-разному оценивают нравственные основания человека. Для первого чувство вины, муки совести, прояв­ление страха - явления обычные и общетипичные, харак­теризующие собой морально-нравственное состояние че­ловека, постоянно пребывающего в тревоге, но тем самым этически относящегося к существующей реальности и

способного принять ответственность за свои поступки и деяния.

С точки зрения второго, то есть основателя психоана- лиза, морально-нравственные императивы, будучи «ов-нутренным» достоянием человека, ограничивающим его эротические, эгоистические и деструктивные влечения, одновременно служат питательной почвой для болезнен­ного расщепления психики, где чувства вины и страха яв­ляются не столько стимулом для ответственного, здорово­го отношения к жизни, сколько причиной возникновения психических расстройств, бегства в болезнь, уходом от ре­альности в мир иллюзий. Надо отдать должное тому, что на это обстоятельство уже обращалось внимание в отече­ственной литературе. В частности, в одной из работ П. Гайденко, посвященной, правда, исследованию взгля­дов не основателя психоанализа, а Фихте, справедливо подчеркивалось, что, с точки зрения Киркегора, чувство вины мучительно, но в то же время оно свидетельствует о нормальной жизни человека, а в понимании Фрейда это чувство - обычно признак душевного заболевания .

Для основателя психоанализа моральное чувство вины - это выражение напряжения между Я и Сверх-Я. С интерио-ризацией родительского авторитета, с возникновением Сверх-Я в психике человека происходят значительные из­менения. Совесть как бы поднимается на новую ступень своего развития. Если в процессе первоначального проис­хождения совести существовал страх перед разоблачением со стороны внешнего авторитета, то с образованием Сверх-Я этот страх утрачивает свое значение. Вместе с тем перемещение авторитета извне вовнутрь ведет к тому, что Сверх-Я становится давлеющей силой и терзает Я. На этой новой ступени развития совесть приобретает черты жесто­кости. Она становится более суровой и подозрительной, чем при предшествующей ступени своего развития, когда человек испытывал страх перед внешним авторитетом. По­дозрительность и жестокость совести ведут к тому, что чело­век начинает испытывать постоянный страх перед Сверх-Я, а это, в свою очередь, ведет к усилению чувства вины.

В работе «Тотем и табу» Фрейд рассмотрел вопрос о том, как возникли первые предписания морали и нравст­венные ограничения в примитивном обществе. Одновре­менно он отметил то обстоятельство, что первоначальное

Чувство вины, возникшее в качестве реакции на «великое событие», отцеубийство в первобытной Орде, не исчезло « бесследно. Отголоски этого чувства сохранили свое значе­ние на протяжении развития человеческой цивилизации. «Это творческое сознание вины, - считал Фрейд, - не за­глохло среди нас и до сих пор. Мы находим его у невроти­ков действующим, как асоциальное, как творящее новые предписания морали и непрерывные ограничения, как по­каяние в совершенных преступлениях и как мера предо­сторожности против тех, которые предстоит совершить» .

В более поздних работах, после того как основатель психоанализа выдвинул свои представления о трехчлен­ной структуре психики и взаимоотношениях между Оно, Я и Сверх-Я, ему пришлось по-новому объяснять психоло­гические механизмы развития страха, совести, вины. Точ­нее было бы сказать, что речь шла не столько о принципи­ально новом объяснении этих явлений, сколько о тех кор­рективах, которые оказались необходимыми в силу струк­турных представлений о функционировании психики че­ловека. В частности, Фрейд стал исходить из того, что име­ются два источника чувства вины. Первый связан со стра­хом перед внешним авторитетом. Второй - с позднейшим страхом перед Сверх-Я, перед совестью. Страх перед внеш­ним авторитетом заставляет человека отказываться от удовлетворения своих влечений, желаний, инстинктов. Страх перед Сверх-Я привносит еще и наказание, посколь­ку перед совестью невозможно скрыть ни запретных жела­ний, ни даже мыслей о них. Суровость Сверх-Я, требова­ния совести оказываются постоянно действующими факто­рами жизни человека, оказывающими значительное воздей­ствие на усиление чувства вины.

С точки зрения Фрейда, в человеке как бы одновремен­но существуют две ступени совести, а именно, первоначаль­ная, инфантильная и более развитая, воплощенная в Сверх-Я. Это означает, что между отказом от влечений и сознанием вины складываются такие отношения, которые далеко не всегда становятся понятными для тех, кто не знаком с пси­хоаналитическими идеями. Дело в том, что первоначально отказ от влечений являлся ни чем иным, как следствием страха человека перед внешним авторитетом. Поэтому, чтобы не потерять любовь со стороны другого лица, высту­пающего в качестве авторитета, ему приходилось отказыва-

ться от удовлетворения желаний. Расплата с внешним авто­ритетом путем отказа от удовлетворения собственных вле­чений вела к смягчению и даже устранению чувства вины. Другое дело, страх перед Сверх-Я, перед интериоризиро-ванным авторитетом. Отказ от удовлетворения желаний оказывается недостаточным для устранения чувства вины, поскольку от Сверх-Я невозможно скрыться. Несмотря на подобный отказ человек испытывает чувство вины. Муки со­вести не только не устраняются, а, напротив, могут усили­ться. Если обусловленный страхом перед внешним авто­ритетом отказ от влечений служил достаточным основа­нием для сохранения или обретения любви, то вызванная к жизни страхом перед Сверх-Я аналогичная стратегия че­ловека не служит гарантией любви. «Человек, - по мне­нию Фрейда, - поменял угрозу внешнего несчастья - утраты любви и наказания со стороны внешнего авторите­та-на длительное внутреннее несчастье, напряженное сознание виновности» .

Подобное объяснение природы совести и вины с неиз­бежностью ставило вопрос о согласовании генетической, связанной с историей становления, и структурной, отно­сящейся к функционированию психики, точек зрения, сформулированных основателем психоанализа в работах «Тотем и табу» и «Я и Оно». Получалось, что в первом слу­чае возникновение совести сопряжено с отказом от влече­ний, в то время как во втором случае отказ от влечений обусловлен наличием совести. Этот парадокс аналогич­ным образом находил свое отражение в ранее рассмотрен­ных взглядах Фрейда на соотношение вытеснения и стра­ха, когда ему пришлось решать дилемму: является ли страх следствием подавления влечений человека или само по­давление влечений обусловлено наличием страха.

Напомню, что, если первоначально Фрейд полагал, что -энергия вытеснения бессознательных влечении ведет к воз­никновению страха, то в дальнейшем он пришел к выводу, согласно которому не вытеснение порождает страх, а пред­шествующий страх как аффективное состояние души влечет за собой вытеснение. Казалось бы, и в вопросе об отноше­нии между отказом от влечений и возникновением совести он мог поступить аналогичным образом, то есть стать на ка­кую-то определенную точку зрения. Так, в работе «Эконо­мические проблемы мазохизма» (1924) он отметил, что обычно дело обстоит так, будто нравственные требования

Были первичными, а отказ от влечений - их следствием. При этом происхождение нравственности никак не объяс­нялось. «На самом деле, как нам кажется, надлежит идти об­ратным путем; первый отказ от влечений навязывается внешними силами, и он только и создает нравственность, которая выражается в совести и требует дальнейшего отка­за от влечений» .

Однако этическая проблематика, связанная с понима­нием природы совести и вины, оказалась столь запутан­ной и сложной для понимания, что Фрейду пришлось не­однократно обращаться к обсуждению генезиса становле­ния совести и возникновению сознания вины. Рассмотре­ние временной последовательности (отказ от влечений ■ вследствие страха перед внешним авторитетом и последу­ющая интериоризация его - Сверх-Я, ведущая к возник­новению страха совести, истязанию Я и усилению чувства вины) не давало исчерпывающего объяснения, полностью снимающего все вопросы, относящиеся к пониманию того, как и почему совесть становится гиперморальной. Именно здесь Фрейду как раз и понадобилась идея, харак­терная исключительно для психоанализа и чуждая обы­денному человеческому мышлению. «Эта идея, - подчер­кнул основатель психоанализа, - такова: хотя, поначалу, совесть (вернее, страх, который потом станет совестью) была первопричиной отказа от влечений, потом отноше­ние переворачивается. Каждый отказ делается динамиче­ским источником совести, он всякий раз усиливает ее строгость и нетерпимость» .

Рассмотрение под этим углом зрения взаимоотношений между отказом от влечений, совестью и усиливающимся чув­ством вины имело не только теоретическое, но и практиче­ское значение. Клиническая практика свидетельствовала о том, что в образовании невротических заболеваний суще­ственную роль играло то непереносимое чувство вины, ко­торое могло разрушительным образом воздействовать на человека. Так, при неврозе навязчивых состояний чувство вины господствует в клинической картине болезни, на­стойчиво навязывается сознанию человека. Само чувство вины является для больных "бессознательным. Нередко оно порождает бессознательную потребность в наказании, в результате чего Сверх-Я человека постоянно подтачива­ет его внутренний мир и ведет к самоистязанию, самоедст­ву, мазохизму. При этом не имеет значения, совершил ли

человек какой-либо неблаговидный поступок или только. помыслил о нем, хотя и не претворил в действие. Злодея­ние и злой умысел как бы приравниваются друг к другу. Различие между ними становится несущественным для возникновения чувства вины.

Одно из открытий психоанализа состояло в том, что Фрейд рассматривал совесть в качестве строгой инстанции, осуществляющей надзор и суд как над действиями, так и над умыслами человека. Жестокость, неумолимость Сверх-Я по отношению к опекаемому Я порождало такое психиче­ское состояние тревожности, которое не оставляло чело­века в покое. Страх перед Сверх-Я, напряженные взаимо­отношения между Я и контролирующей совестью, созна­ние чувства вины, бессознательная потребность в наказа­нии - все это, с психоаналитической точки зрения, слу­жило питательной почвой для становления Я, находяще­гося под влиянием садистского Сверх-Я, мазохистским.

Вызванные к жизни гиперморальным, садистским Сверх-Я мазохистские тенденции Я находят свое непо­средственное выражение в психике нервнобольных, остро испытывающих бессознательную потребность в наказа­нии. Имея дело в клинической практике с проявлением мазохистских тенденций пациентов, Фрейд был вынужден обратиться к концептуальному осмыслению нравствен­ных проблем, что подтолкнуло его не только к рассмотре­нию соотношений между страхом, совестью, чувством вины, не и к более детальному изучению мазохизма как та­кового.

7. Моральный мазохизм и негативная терапевтическая реакция

В рабьте «Экономические проблемы мазохизма» осно­ватель психоанализа специально остановился на раскры­тии природы этого явления, соотнеся его с бессознатель­ным чувством вины и потребностью в наказании. При этом он выделил три формы мазохизма: эрогенный, как условие сексуального возбуждения; женский, являющийся выражением женской сущности; моральный, выступаю­щий в качестве некоторой нормы поведения. Последняя форма мазохизма соотносилась Фрейдом с наличием бес­сознательного чувства вины, искупление которой находи-

Ло свое отражение в невротическом заболевании. Отсюда стремление основателя психоанализа к раскрытию внут­ренних связей между садистским Сверх-Я и мазохистским Я, а также тех трудностей, которые проявляются в анали­тической терапии при работе с пациентами, склонными к моральному мазохизму.

В процессе аналитической терапии подчас приходится, иметь дело с такими пациентами, которые ведут себя дово­льно странным образом. Стоит только наметиться прогрес­су в лечении такого типа пациента, когда аналитик дейст­вительно добивается некоторых успехов и с радостью воз­лагает надежды на дальнейшее не менее успешное продол­жение работы, как тут же пациент начинает проявлять свое недовольство и, что самое неприятное, реагирует на успехи ухудшением своего состояния. Пытаясь найти объяснение такому необычному и в общем-то странному положению, аналитик может соотнести ухудшение состояния пациента с проявлением у него внутреннего сопротивления. Зная психические механизмы возникновения сопротивления, аналитик может прежде всего придти к заключению, что ухудшение состояния пациента является не чем иным как его нежеланием видеть победу врача над заболеванием и стремлением доказать свое превосходство над ним. Однако в действительности скорее всего имеет место нечто другое. Пациент реагирует ухудшением своего состояния на успех лечения потому, что, несмотря на его приход к аналитику, он в общем-то не хочет расставаться со своей болезнью. Вместо улучшения наступает ухудшение его состояния. Вместо избавления от страданий в ходе анализа у пациента возникает потребность в их усилении. У него проявляется to, что в психоанализе называется негативной терапевтиче­ской реакцией.

За сопротивлением против выздоровления такого па­циента кроется необходимость в постоянном страдании, выступающем в качестве искупления бессознательного чувства вины. Основополагающим здесь оказывается нрав­ственный, моральный фактор, предопределяющий бегство в болезнь как некое наказание или, лучше сказать, самонаказа­ние. Основанное на бессознательном чувстве вины, это са-монакрзание нуждается в постоянной подпитке в форме страданий, упразднение которых в процессе лечения вос­принимается как покушение на внутренний мир пациента, находящийся под бдительным и недремлющим оком ги-

Специфика «совести состоит в том, что это есть знание об эмоциональной ценности представлений, имеющихся у нас по поводу мотивов наших дей­ствий. Уже из этого определения видно, что совесть является сложным феноменом, состоящим частью из элементарного воле­вого акта или сознательно необоснованного стремления к дейст­вию, а частью из разумного чувства. Сложный феномен со­вести состоит из двух уровней. Один из них, образующий основание, содержит в себе психическое явле­ние, а другой - своего рода надстройка содержит утверждаю­щее или отрицающее суждение субъекта.

Сложности феномена соответствует его пространная эмпири­ческая феноменология. Совесть может предварять, сопутство­вать, дополнять сознательное, выступать как просто привходящее аффективное явление при протекании каких-либо психических процессов (причем моральный ее характер тут не сразу различим). Моральная оценка действия не всегда есть дело сознательного, но может функционировать и без его участия.

Далее Юнг анализирует теорию Фрейда о «Сверх-Я». Он утверждает, что бессознательное старше сознательного. Бессознательное не поддается никакому (или почти никакому) воздействию сознательных волевых актов. Или оно может лишь вытесняться или подавляться, да и то по большей части только на время. Это вытеснение исходит из некого психического фактора, так называемого «Сверх-Я»(по Фрейду).

Юнг отождествляет понятие «Сверх-Я» С так называемым «моральным кодексом». В этом понятии нет ничего того, что выходило бы за рамки общеизвестного. Особенностью является тот факт, что в индивидуальном случае тот или иной аспект моральной традиции выступает как бессознательный.

Пока царствуют традиционные моральные предписания, от­личить от них совесть практически невозможно. Поэтому мы так часто встречаемся с мнением, будто совесть есть не что иное, как воздействие моральных предписаний, что ее не су­ществовало бы вообще без моральных законов. Феномен, имену­емый нами «совестью», обнаруживается повсюду, во всем чело­веческом. Совесть не совпадает с моральным кодексом, а скорее ему предшествует, и она содержательно его превосходит.

Как ни обосновывать совесть, она ставит индивиду требование: следуй своему внутреннему голосу, не бойся сбиться с пути. Можно не повиноваться этому приказу, ссылаясь на моральный кодекс, но при этом испытывая тяжелое чувство измены.

Совесть является автономным психическим фактором. «Совесть - это требование, которое либо вообще направлено против субъекта, либо по меньшей мере готовит ему немалые трудности». Разумеется, этим не отрицается наличие случаев бес­совестности. Представлять себе совесть чем-то полученным в ре­зультате обучения может лишь тот, кто воображает, будто она была уже в предыстории, когда возникли первые моральные ре­акции. Совесть - далеко не единственный автономный внутрен­ний фактор, противостоящий воле субъекта. Таков всякий ком­плекс, а ведь никто в здравом уме не скажет, что комплекс есть результат обучения. Никто не имел бы ни единого комплекса, если бы ему вдалбливали его путем обучения. Даже домашние животные, которым никак не припишешь совести, имеют ком­плексы и моральные реакции.

Нет другого такого психического феномена, который отчет­ливее высвечивал бы полярность души, нежели совесть. Несом­ненную ее динамику, чтобы вообще ее понимать, следует пред­ставлять энергетически, т.е. как некий потенциал, возникающий из противоположностей. Совесть доводит до сознательного вос­приятия всегда и по необходимости существующие противопо­ложности. Величайшей ошибкой является предположение, будто от этой противоречивости можно избавиться. Она является неиз­бежным структурным элементом психики.

У большинства людей есть некий внутренний цензор, который помогает различать положительные и негативные аспекты в жизни. Важно научиться прислушиваться к голосу внутри себя и следовать его советам, и тогда он будет служить проводником в счастливое будущее.

Что значит совесть?

Есть несколько определений такого понятия: так, совесть считают способностью самостоятельно выявлять собственные обязанности по самоконтролю и оценивать совершенные поступки. Психологи, объясняя, что такое совесть своими словами, дают такое определение: это внутреннее качество, которое дает шанс понять, насколько хорошо личность осознает собственную ответственность за совершенный поступок.

Чтобы определить, что такое совесть, необходимо отметить тот факт, что она делится на два вида. К первому относятся действия, которые человек совершает, имея определенную нравственную подоплеку. Второй вид подразумевает эмоции, которые испытывает индивид в результате совершения определенных поступков, например, . Есть люди, которые даже после совершения плохих вещей совсем не переживают и в такой ситуации говорят о том, что внутренний голос спит.

Что такое совесть по Фрейду?

Известный психолог считает, что у каждого человека есть суперэго, которое состоит из совести и эго-идеала. Первая развивается в результате родительского воспитания и применения разных наказаний. Совесть по Фрейду включает в себя способность к самокритике, наличие определенных моральных запретов и появление чувства вины. Что касается второй оставляющей – эго-идеала, то он возникает в результате одобрения и положительной оценки действий. Фрейд считает, что суперэго полностью сформировалось, когда контроль родителей сменился самоконтролем.

Виды совести

Возможно, многих удивит тот факт, но существует несколько видов этого внутреннего качества. Первый тип – личная совесть, которая является узконаправленной. С ее помощью человек определяет, что такое хорошо, а что плохо. Следующее понятие совести коллективной охватывает интересы и действия тех, кто не подвергается воздействию личного типа. Она имеет ограничения, поскольку касается исключительно людей, входящих в конкретную группу. Третий тип – духовная совесть не учитывает ограничений вышерассмотренных типов.

Для чего нужна совесть?

Многие хотя бы раз в жизни задавались этим вопросом, так вот, если бы не было внутреннего голоса, то человек бы не различал, какие поступки являются хорошими, а какие плохими. Без внутреннего контроля для правильной жизни пришлось бы иметь помощника, который бы направлял, давал советы и помогал делать правильные выводы. Еще один важный момент, касающийся того, зачем нужна совесть – она помогает человеку разобраться в жизни, получить правильный ориентир и осознать себя. Стоит сказать о том, что ее нельзя отделить от морали и нравственности.

Что значит – жить по совести?

К сожалению, но не все люди могут похвастаться, что они живут по правилам, забывая об этом качестве и предавая тем самым себя. Благодаря этому внутреннему качеству человек совершает те или иные действия, понимая, что хорошо, а что плохо, а еще знает такие понятия, как справедливость и нравственность. Человек, живущий по убеждениям совести, способен жить по правде и в любви. Для него неприемлемыми являются такие качества, как обман, предательство, неискренность и так далее.

Если жить по правилам, значит, нужно прислушиваться к собственной душе, которая позволит выбрать верное направление в жизни. В таком случае человек не будет совершать действий, за которые впоследствии он будет чувствовать стыд и вину. Чтобы понять, что такое чистая совесть, стоит отметить, что в современном мире найти людей с такой чертой непросто, поскольку в жизни встречается много ситуаций и соблазнов, когда просто переступить черту. На формирование этого качества непосредственно влияет воспитание родителей и близкое окружение, с которого ребенок может взять пример.

Почему люди поступают не по совести?

Назвать современную жизнь простой, нельзя, поскольку практически ежедневно человек встречается с разными соблазнами и проблемами. Хоть многие и знают, как поступать по совести, иногда люди переходят грань. Причина, почему пропала совесть, имеет причинно-следственную природу. В большинстве случаев человек переступает собственные убеждения, чтобы удовлетворить свои амбиции. Еще толкнуть на это могут корыстные цели, желание не выделяться из толпы, защититься от нападений окружающих и так далее.

Что такое спокойная совесть?

Когда человек живет по правилам, осознает праведность выполнения собственных обязанностей и никому не вредит своими действиями, то говорят о таком понятии, как «спокойная» или «чистая» совесть. В таком случае индивид не чувствует или не знает за собой никаких плохих поступков. Если человек выбирает жить по совести, то он должен всегда учитывать не только собственное положение, но и мнение, и состояние окружающих. Психологи считают, что уверенность в чистоте своей совести является лицемерием или же указывает на слепоту по отношению к собственным ошибкам.

Что такое нечистая совесть?

Полная противоположность предыдущему определению, поскольку нечистая совесть представляет собой неприятное чувство, возникшее в результате совершения плохого поступка, что становится причиной плохого настроения и переживаний. Нечистая совесть очень близка к такому понятию, как чувство вины, и ее человек ощущает на уровне эмоций, например, в виде страха, беспокойства и другого дискомфорта. В результате человек переживает и мучается от разных вопросов внутри себя, а прислушиваясь к внутреннему голосу, происходит компенсация негативных последствий.

Что такое муки совести?

Совершая плохие поступки, человек начинает переживать по поводу того, что он навредил окружающим. Муки совести – чувство дискомфорта, которое появляется из-за того, что люди часто выставляют к себе завышенные требования, которые не соответствуют их сущности. Правильные внутренние качества воспитываются еще в детстве, когда родители хвалят за хорошее, а за плохое – ругают. В результате в человеке на всю жизнь остается некий страх быть наказанным за совершенные нечистые поступки и в такой ситуации говорят о том, что мучает совесть.

Есть еще одна версия, согласно которой совесть является неким инструментом, который проводит измерение истинной меры вещей. За правильные решения человек получает удовлетворение, а за плохие его мучает чувство вины. Считается, что если люди совсем не испытывают такого дискомфорта, то это . Ученые пока не смогли определить, из-за чего может отсутствовать чувство стыда и вины, так есть мнение, что всему виной неправильное воспитание или факторы биологического порядка.

Что делать, если мучает совесть?

Сложно встретить человека, который бы смог подтвердить, что он никогда не совершал плохих поступков в разрез своим убеждениям. Чувство вины может портить настроение, не давать наслаждаться жизнью, развиваться и так далее. Встречаются случаи, когда взрослый человек стал более принципиальным в случае морали и тогда начинают в памяти всплывать ошибки прошлого и тогда проблем с собственной душой не избежать. Есть несколько советов, что нужно делать, если замучила совесть.

Как развивать в человеке совесть?

Родители непременно должны задумываться над тем, как воспитать хорошего человека, который будет знать, что такое совесть, и как ей правильно пользоваться. Есть много стилей воспитания и если говорить о крайностях, то это жесткость и полное вседозволенность. Процесс формирования важных внутренних качеств основан на полном доверии к родителям. Большое значение имеет стадия объяснения, когда взрослые доносят до ребенка, почему что-то можно делать, а что-то нельзя.

Если, как развить совесть, интересует взрослых людей, то здесь принцип действия немного отличается. Для начала необходимо задуматься и проанализировать, какие решения являются хорошими, а какие плохие. Стоит определить их причину и последствия. Чтобы понять, что такое совесть и как развить в себе это качество, психологи рекомендует ежедневно совершать хотя бы один положительный поступок, за который важно обязательно себя похвалить.

Заведите себе правило – прежде, чем давать обещание, хорошенько обдумайте, получиться ли его выполнить. Чтобы не мучило чувство вины, важно сдерживать данное слово. Специалисты советуют учиться отказывать людям, которые предлагают сделать что-то противоречащее существующим убеждениям. Действовать по совести, это не значит делать все только для окружающих, забывая о собственных жизненных принципах и приоритетах. Поступая по правде, можно рассчитывать на получение результата, который удовлетворит всех участников.